Littleone: Что с моим ребенком в саду сделали????

Во-первых, нужно срочно забирать ребенка из садика, чего бы это ни стоило. К психологу вЂ“ обязательно. Во-вторых вЂ“ поговорить с заведующей, и если проблема не решится на этом уровне вЂ“ подавать жалобу в РОНО. Заведующую можно об этом предупредить.
Ссылку на предыдущий топик уже дали. Для полноты картины прикладываю статью, которая была взята уже неизвестно откуда (поэтому прошу прощение за отсутствие ссылки).

САДИК ДЛЯ ЦВЕТОВ ЖИЗНИ
(очерк о моем любимом детском саде)
Как же жалко мне тех несчастных детишек, что выросли под крылом любящих заботливых дедулек-бабулек и не познали радостей советских детских садов (ласково именуемых в народе САДИКАМИ)! Говорят, юноша должен пройти через армию, чтобы стать мужчиной. Добавлю - ребенок должен пройти через детский сад, чтобы стать полноценным человеком (естесвенно по стандартам любимой нашей родины) и как можно раньше осознать в какой замечателной стране довелось ему появиться на свет и какой счастливой будет его дальнейшая жизнь. Прочь иллюзии - чем раньше, тем лучше! Именно под таким девизом вероятно работали сии богоугодные заведения в советсикие времена и - кто знает, может и сейчас этот девиз не изменился. Но как бы там ни было, этот очерк я хочу с благодарностью посвятить своему личному маленькому бухенвальду - чудесному детсаду "Сказка" (номер 91) в городе Севастополе. Сколько воспоминаний сохранилось у меня об этом благословенном месте! Сколько прекрасных воспоминаний... Интересно, сотрутся ли они когда-нибудь? Или это вечный довесок к тому теплому и уютному, что просыпается в моей душе когда я слышу слово ДЕТСТВО...
... За воротами меня неизменно встречал кто-то деревянный. Кажется Буратино с деревянным плакатом "Добро пожаловать". Я ненавидела Буратино и ненавидела слова "добро пожаловать", смутно подозревая, что это обещание чего-то нехорошего. Поэтому за воротами я почти всегда начинала реветь. Мама работала на первом этаже в первой группе для самых маленький и если она позволяла мне посидеть у нее хотя бы до завтрака - я была самым счастливым человеком. Если нет - я стояла под окнами ее группы, наблюдала за обкаканными малютками, ползающими по группе и тоскливо выла, пока меня не утаскивал кто-то из моих воспитателей. Какой же удачей на самом деле было то, что моя мама работала в детском саду! Как много мне удалось избежать благодаря этому! И все-таки даже это порой не спасало. Впрочем, по большей части я была лишь свидетельницей тех странных способов воспитания, к которым прибегали наши воспитательницы ( боже мой! Они же были матерями таких же малышей как мы! Откуда же бралась в молодых женщинах эта странная извращенная жестокость...)
Была например такая замечательная дама - Шкурпела Валентина (не помню как по батюшке). Женщина очень дородная и с тяжелой рукой. Судьба смилостивилась надо мной во второй раз - когда я не попала в ее группу. Потому как педагогом товарищ Шкурпела была... да, лучшим в детском саду номер 91. Она неизменно получала поощрения и благодарности от многочисленных комиссий, проверяющих частенько наш детсад. У товарища Шкурпелы в группе царил идеальный порядок, а дети были тихими и послушными как мышки. И даже умели по команде улыбаться! Комиссии были в восторге. Дело в том, что уследить за порядком в группе, где находятся одновременно пара-тройка десятков визжащих оглоедов практически невозможно. Поэтому воспитатели придумали очень оригинальный способ облегчить себе жизнь: детям выдавался для игр ящик с поломанными игрушками, а новые красивые игрушки в неприкосновенности красовались на полках. Эдакий музей детской игрушки получался. Когда приходила комиссия ящик с барахлом прятался, а на глазах оставалась только эта вот музейная красотища. Но только можете поверить - дети все равно ни за что не трогали игрушки с полок! Очень больно когда бьют куклой по руке, и все это знали. Короче, такие вот там были нормы. Но то что делала Шкурпела переходило все границы! Даже другие воспитатели удивлялись ее жестокости. Дело в том, что тетя Валя вообще не разрешала детям ходить по группе. Возле стены всегда стоял ряд стульев, куда усаживался каждый входящий ребенок и сидел до тех пор, пока не звали кушать (тогда все со своими стульями перемещались к столикам) или пока не отправляли спать в спальню. Самое тяжелое было сидеть не шевелясь. Потому что даже за приглушенный смешок или пару слов, брошенную соседу, можно было отведать тяжелой руки тети Шкурпелы. Вот так и сидели детишки часами, развлекаясь только похабной болтовней Шкурпелы и нянечки. Странное это зрелище - человек двадцать неподвижно сидящих детей, боящийся даже моргнуть и развеселая толстая Валя Шкурпела, аппетитно прихлебывающая чаек в компании такой же толстой и веселой няни. Бедные женщины - должно быть, они изнывали от безделья на такой работе! Лишь один день провела я в группе Шкурпелы, но этого дня мне вполне хватило чтобы обходить ее стороной все остальные годы. Помню, когда она забегала к маме в группу "потрепаться", я смотрела на нее и никак не могла понять - почему она, такая искрометная, такая веселая и юморная толстуха, так ненавидит детей! Только тогда я еще не знала, что люди бывают жестокими и злыми не только от ненависти, но и просто так. Потому что это удобно. И потому что по какому-то странному изъяну психики у некоторых людей просто в голове не укладывается, что ребенок умеет чувствовать, страдать и помнить. Что ребенок - это человек, точно такой же, как и они сами, а вовсе не домашний скот.
Впрочем, Шкурпела была не таким уж страшным монстром. Просто о ее методах все вокруг знали, она была на виду, потому и вызывала пересуды. Другие действовали более изощренно и тихо. Я так подозреваю, что у большинства воспитательниц были свои проверенные методы управления "безмозглыми придурками". У моей любимой воспитательницы Надежды Николаевны, к примеру, был в ходу вот такой способ наказания нерадивых (использовался исключительно во время "тихого часа" для усмирения тех, кому не спалось): тихо и незаметно тетя воспитательница подкраывалась к нарушителю спокойствия (для того чтобы стать нарушителем достаточно было просто перешептываться с соседом), резко поднимала ребенка за ноги над кроватью, снимала с него трусы и пока читала нотации (что, естественно, привлекало внимание всех остальных детей в спальне и очень их смешило), трясла несчастного изо всех сил. Не очень больно, но очень унизительно. Был еще один вариант этого наказания, который назывался с легкой руки нашей воспитательницы "мешок с говном". В основном так наказывали мальчиков почему-то. Заставляли слезть с корвати, опять же, снимали трусы и оставляли в таком виде стоять посреди спальни весь "тихий час". Дети веселились страшно! Да, это было забавно, если не ты являлся главным действующим лицом. Но уже тогда я с каким-то сладковатым омерзением угадывала нездоровую интимную подоплеку происходящего. Что это было? И почему нас наказывали именно ТАК? Я не хочу сейчас вдаваться в глубокий анализ того, что двигало воспитателями и какой отпечаток это могло наложить на слабую, еще не сформированную психику пятилетних детей. Спустя много лет, в среднем школьном возрасте, я вновь встретилась со многими моими одногруппниками, потому как ветер странствий в очередной раз швырнул мою семью в тот же самый район, а меня в очередную новую школу, в которой, как оказалось, училось большинство моих старых друзей. Особенно мне запомнился мальчик Алеша. Почему-то в детском саду он чаще остальных оказывался в роли "мешка с говном". Должно быть, был сорванцом... Но нет, в школе он соравнцом уже не был. Тихий, очень замкнутый, он сидел неизменно на задних партах и казался каким-то совсем-совсем незаметным. У него не было друзей. И он был странным. Себе на уме что ли... Что с ним стало? Почему он стал таким? Я не знаю, не знаю. Может быть детский садик наш тут и не при чем.
Меня почти не трогали. Один раз потрясли за ноги над кроватью, пару раз поставили в угол, несколько раз насильно кормили, больно разжимая рот и впихивая туда пюре. Ах да! - и один раз заставили есть собственную рвоту!
Это были макароны с подливкой. Вернее, сначала были. А потом уже непонятно что... Короче, все кушали, стуча ложками по тарелкам, воспитательницы тоже кушали за своим столом. Я не знаю чего меня вдруг вырвало прямо в тарелку. В те годы я толком и не понимала что такое тошнота и что с ней связано, поэтому вышеупомянутое недоразумение не очень сильно меня огорчило - больше удивило. Я тупо смотрела в тарелку,наполненную теперь чем-то, напоминающем макароны лишь отдаленно и странно пахнущим и думала о том, что кажется сейчас меня сильно накажут. Но, с другой стороны, я догадывалась, что кушать ЭТО нельзя и как-то надо от тарелки избавляться. Не знаю каким образом я вышла бы из сложившейся ситуации сама, но мои сотрапезники мне "помогли". Постучать старшим большинству детишек моего возраста казалось жутко забавным, поэтому кто-то из малышей злорадно указал воспиталкам на то, что со мной приключилось. Реакция моих надзирательниц была вполне предсказуемой. Сначала поорали, наградив кучей эпитетов, а потом сказали "ешь!". Может это шутка у них такая была. Но я-то не знала, что это шутка! К тому же я чувствовала себя виноватой. Поэтому стала есть. Это было тяжело, очень тяжело. Я едва сдерживала спазмы, с ужасом понимая, что удержать ЭТО в желудке никаким образом не смогу, но в то же время зная, что пока не съем, из-за стола меня никто не выпустит. Так воспитывают силу воли... Два раза меня все-таки вырвало обратно в тарелку и все начиналось заново, но мои мучители были непреклонны. К тому же их это веселило страшно! Сейчас я их понимаю - ведь это действительно так смешно - когда ребенка заставляют давиться рвотой! Наверное фашисты в концлагерях тоже устраивали себе такие вот потешные представления и хохотали до упаду. А чем наши советские женщины были хуже? Имели право!
Нет, я так и не смогла съесть эти злосчастные макароны. Когда потеха надоела тетенькам, они забрали у меня тарелку и разрешили пойти спать. Помню, я решила про себя, что легко отделалась.
Мы были маленькими и не успели еще совершить ничего плохого. Мы еще не были грешниками или просто государственными преступниками. В нашей стране не было войны, которая стрижет всех под одну гребенку, не жалея ни старых ни малых. Напротив, родина обещала нам счастливое детство, бесплатно кормила, учила и лечила. И мы не должны были ни за что расплачиваться.
Но мы расплачивались. За то, что нашим воспитателям было мало денег, за то, что они не смогли поступить в институт, и поэтому пришлось хвататься за первую попавшуюся работу, за то, что их мужья пили, за то, что мужей не было вообще или просто потому что у них было плохое настроение. И еще за то, что над этими несчатсными недоученными тетками стояли высокоумные образованные дамы, как правило бездетные, но имеющие свои собственные взгляды на то, как должно происходить воспитание подрастающего поколения и устраивающие бесконечные проверки, которые нервировали и без того дерганных воспиталок, а те в свою очередь вымещали все свое раздражение на нас. Безответных.
Когда я недавно рассказала маме историю про макароны с подливкой, она удивленно спросила: "Но почему ты тогда мне ничего не рассказала?!" И я задумалась. А почему мы действительно молчали-то? Почему не жаловались родителям? Ведь то что с нами делали - это было преступлением! Уголовным преступлением! Вот только... мы-то этого не знали тогда. И еще мы не знали, что нас наказывают просто за то, что мы дети. Шумные, неловкие, смешливые. Нам казалось, что если наказывают, значит не просто так. За что-то нехорошее, что мы сделали. За непослушание. А разве будешь рассказывать маме про то, что не слушался! Тем более если наказание такое унизительное и страшное, то наверное и проступок был очень и очень гадким. Лучше уж промолчать, чтобы мама не узнала как ты плохо себя вел. Маленькие дети уверены, что взрослые поступают только правильно. Особенно родители и воспитатели. Тогда на что же жаловаться? Выходит - на самого себя. На то, что плохо себя вел (за что и был наказан).А за это еще от мамы можно получить.
Такая вот нехитрая логика.
Не обижайте малышей. Их отличие от нас, взрослых, лишь в одном:
ПОКА ОНИ АБСОЛЮТНО ЧИСТЫ.

--------------------
Аня и детишки: Катя 25.09.98, Геша 27.04.01